Да, это момент самоидентификации, когда любое культурное учреждение очень четко для себя (а не для проверяющих) формулирует - что оно делает, для кого и как. Например: «Мы театр «на районе», мы хотим обслуживать школьников, ставить классику, мы не ищем новые формы». Или: «Мы театр с амбициями, мы хотим участвовать в фестивалях и поехать в Москву на гастроли, хотим, чтобы о нас узнала вся страна, хотим позвать молодого провокативного режиссера, чтобы он поставил классический текст так, чтобы все вздрогнули». Театр должен ясно отдавать себе отчет в том, что он хочет, и кто этим будет заниматься. Необходима стратегия развития, чтобы воспитывать публику на протяжении нескольких лет, чтобы количество переходило в качество.

Традиционно – методом сарафанного радио и старых связей, но к счастью, существует еще формат режиссерской лаборатории. Это такая «проба грунта» - приезжают 3-4 человека и за неделю делают отрывки, из которых театр может что-то выбрать – доделать, не доделать, пригласить потом на постановку. Театр может лабораторию провести сам, предложив тему (например, классика глазами молодых режиссеров) и пригласив участников, или сделать то же самое с помощью куратора – человека, который разбирается в текущем театральном процессе, знает новые имена (самый известный куратор – легендарный критик Олег Лоевский). Кроме того, руководители театров стараются ездить на фестивали, по лабораториям других театров, просто на премьеры в другие города, читают отзывы критиков (хочется верить). Но это в идеале – когда руководство театра открыто новому, готово общаться с новыми людьми, искать современный театральный язык ... одним словом, когда в приоритете искусство и конструктивная работа. Нормальному развитию кировских театров мешает недофинансирование, выключенность из общероссийского контекста (Драма с середины 1980-х не была включена в него, хотя Константин Солдатов героически пытался это изменить; а вот в Театре на Спасской после отъезда Бориса Павловича печальные перемены очевидны), растренированность или недоученность большой части артистов, страх возрастного руководства перед переменами и неумение работать с современным зрителем. Мне кажется, проблема наших театров в том, что они очень замкнуты на своем городе, на своих повседневных проблемах. В результате мы приходим к ситуации, когда обслуживаем школьников, выполняем госзадание - и все. А театр обязательно должен видеть какую-то далекую перспективу - на пять-десять лет вперед.

Есть мнение, что театральные критики существуют для того, чтобы ругать, что это люди, которых всегда все не устраивает. Но это не так, это специальный инструмент внутри сообщества, который измеряет температуру по больнице. Это люди, которые много видят, сравнивают, узнают новые имена, понимают, что последует, если театр сделает какой-то шаг. Таких людей много, они разного возраста, разных вкусов. Любой театр может получить экспертное мнение от близкого по взглядам специалиста. Очень важно, чтобы театр интересовала какая-то объективная оценка, возможность выхода из ситуации.

В январе ждем премьеру спектакля «Дуэль» по рассказу Чехова, режиссер Егор Чернышов – он ставил «Каренина» два года назад, и новая работа тоже обещает быть интересной. Также в репертуаре сейчас «Человечный человек», «Над кукушкиным гнездом», «Обыкновенное чудо» и, пожалуй, все. Взрослые спектакли довольно быстро сходят со сцены, поскольку исчерпывается аудитория, а вот детские постановки часто оказываются долгожителями - подрастает следующее поколение, которое их еще не видело. Есть такие детские спектакли, которые держатся в репертуаре десятилетиями.

Это случай - очень типичный для Кирова, к сожалению. Если коротко: берется новая пьеса и ловким движением руки превращается в старый замшелый театр – как будто не было за окном последних тридцати лет. У меня большие вопросы вызывают как профессиональные качества приглашенного режиссера (Алексей Зимин руководит любительским театром в городе Железногорске Красноярского края), так и его идейный посыл. Сейчас объясню.
Автор пьесы Сиркку Пелтола пишет историю из жизни в современной Финляндии – в стране общего достатка и благосостояния, удобных гаджетов, удобных парковок и магазинов, новых экологичных материалов и красивого дизайна... В общем, это такой дивный новый мир, в который, однако, берут не всех. Есть пенсионер Карри, который работал в каком-то управлении, его сократили, и он с большим трудом устраивается комивояжером – продавцом пылесосов, и видит изнанку этого потребительского рая – одиночество, ненужность человека. У Карри возникает «комплекс спасителя», он начинает помогать тем, кто его об этом не просит, теряет работу и умирает. Напоминаю, это – финская пьеса, там все медленно и негромко, без криков и прокламаций. Сам Карри – это странный тихий человек в мире обычных, нормальных и даже неплохих людей; он далеко не всегда приятный тип (например, он начисто лишен чувства юмора). Он как угол стола, о который все время бьешься локтем. А на сцене мы видим максимальное упрощение уравнения. Каури с самого начала спектакля – «идеальный муж», победитель: роль эта отдана главному протагонисту театра Александру Королевскому, прекрасно сыгравшему за годы работы в театре многих героев и бунтарей, но никак не похожему на «лишнего человека». Зато все остальные персонажи – просто моральные уроды, особенно досталось женщинам (бывшая жена героя, жена его сына, девушка-бизнесмен). Причем уровень режиссерских обобщений напоминает о средневековых церковных представлениях – моралите: вот ходячая добродетель всех благославляет, вот ходячее злодейство (молодые хозяева фирмы, где Каури продает пылесосы) скачет под агрессивную музыку из дискотеки, а вот вам крест над могилкой в финале... Пьеса приглашает задуматься о проблеме исчезновения каких-то человеческих качеств из общества «счастливого потребления», а не о том, что все вокруг плохие. Это слишком примитивно для театра, в который ходит все-таки думающий, современный зритель. Исходная пьеса - это текст, слова, но за словами лежит другая жизнь. И задача режиссера в том, чтобы эту жизнь организовать, придумать ее, увидеть какой-то механизм, чтобы зритель поверил этим персонажам, и они не казались бы картонными, плоскими.

Во-первых, поход в театр — это событие для зрителя. Не такой большой у нас выбор - многие бывают в театре раз в год и оценивают спектакль не как произведение, а как времяпрепровождение. Во-вторых, людям не с чем сравнивать. Наивного зрителя этот спектакль привлекает, потому что там все понятно, как в индийском кино: этот хороший, а все плохие.

Конечно, для театра гораздо лучше обновлять репертуар и не обязательно в таких больших формах. Есть же разные маленькие форматы, baby-театр, формат сторителлинга. При Борисе [Павловиче] это все немножко начиналось, и после его отъезда как-то угасло. Хотя мне кажется, как раз сегодня малые формы были бы востребованы.
Формат работы на огромный зал очень устарел, это формат 20 века, когда в театр шли строем. Будущее за более компактными постановками. Когда у тебя идет спектакль на 50 человек, это совершенно другой формат восприятия, там уже номерки не пороняешь и не попьешь газировки. Это другой уровень вовлеченности. Такие спектакли могут быть сделаны на коленке с помощью коробок и тряпочек, но именно такой формат показывает настоящую магию театра. Сама природа театральной игры как раз на таком близком расстоянии лучше выступает. Сегодня большие спектакли все больше превращаются в шоу, завораживают своим размахом и качеством; а маленькие становятся еще камерней - условно говоря, два актера разыгрывают историю, перебрасывают друг другу текст, играя нескольких персонажей сразу, вытаскивая пару предметов, ту же палку, которая может и мечом, и конем и головой чудовища и так далее. Если театр достаточно активен, ему интересно развиваться, то он может себя пробовать в разных жанрах.

В 2016 году отмечали 80-летие «Театра на Спасской». Это было статусное мероприятие, юбилей. На него пригласили представителей правительства области, администрации города, бывших руководителей театра, приехали Александр Клоков, Владимир Урин (с 1971 по 1983 год был директором ТЮЗа в Кирове, с 2013 года является генеральным директором Большого театра в Москве, - прим. ред.), Борис Павлович (художественный руководитель театра с 2006 по 2013 год — прим. ред.). Это был юбилейный перфоманс, Степан Пектеев (режиссер-постановщик театра с 2015 по 2017 год, - прим. ред.) его очень интересно и профессионально сделал, на современном языке. Но основная аудитория в зале была связана с прошлым театра, поэтому для них этот перфоманс был такой формой поздравительной открытки. Перезапуска театра не произошло в этом ключе. Лично мне очень жаль. Но не все потеряно - я считаю, что в театре должно быть пространство для каких-то работ, которые не принесут хорошей кассы, не соберут полный зал на 400 человек несколько раз в месяц. Это такая зона роста, работа не на результат, а на перспективу. Сейчас этого нет, к сожалению. И рано или поздно, это скажется критично.

Театр - это место, где люди собираются вместе, где образуется общество. Это важный момент. В эпоху, когда мы все отделены друг от друга тачскринами, гаджетами, повседневными проблемами, театр — это место, где мы вспоминаем про эмпатию, где мы можем увидеть самих себя. Театр дает нам возможность оставаться людьми, сохранять свою человеческую природу.