С возрастом важно держаться от людей на расстоянии - и вот почему: стихотворение Левитанского, которое пробирает до слез

С годами границы личного пространства не сужаются — они обретают чёткость. Тишина перестаёт быть пустотой и становится голосом внутреннего мира. И это не уход от жизни, а, напротив, её углубление.

В молодости мы часто живём, как будто в открытой студии: свет, шум, импульсивные решения, бесконечные «да» всему — новым знакомствам, приглашениям, возможностям. С возрастом наступает иное — человек начинает строить внутри себя кабинет. Звукоизолированный. С хорошей вентиляцией для мыслей. С окнами, которые можно закрыть шторами, не объясняя причин.

Это не признак холодности. Это зрелый выбор распределения энергии. Эмоциональные ресурсы — как редкий сплав: их не бесконечно много, и с годами они уже не восстанавливаются за ночь. Поэтому каждое слово, каждый взгляд, каждое «давай встретимся» начинают проходить внутреннюю фильтрацию: стоит ли? останется ли после этого разговора что-то, кроме усталости?

Мудрость — это не умение убеждать, а умение не ввязываться

Становится ясно: спор ради победы — это пустая трата дыхания. Согласиться вежливо — не значит сдаться. Промолчать — не значит отступить. Это уже не компромисс, а стратегия сохранения душевного климата. Человек учится не отбиваться от мира, а выстраивать вокруг себя — не стену, а фильтр. Проницаемый только для того, что действительно имеет вес и тепло.

Иногда это проявляется даже в самых близких отношениях: раздельные комнаты, отдельные графики, тихие ужины вдвоём — без разговоров, но с присутствием. Это не охлаждение, а уважение: к себе, к другому, к хрупкому равновесию, найденному после лет проб и ошибок.

И тогда вступает в силу стихотворение, которое не читают — его узнают.

Юрий Левитанский, один из самых тонких психологов в русской поэзии, однажды написал строки, в которых не жалоба, а констатация: «Ста друзей — это ж целый музей!»
Не музей славы — музей усилий. Каждый друг — как том, требующий внимания, как дом, нуждающийся в ремонте, как море, в которое надо войти целиком. И всё это — в одном человеке.

Поэт не отвергает дружбу. Он лишь признаёт: «Только я ведь и сам не хочу, / чтобы сто меня рук — по плечу».
Сколько раз в жизни мы кивали, когда на плечо ложилась чужая рука с сочувствием, но на самом деле — с ожиданием отклика, поддержки, эмоциональной платы? Сколько раз «давай поговорим» означало: «возьми на себя мою тяжесть»?

«Ста сочувствий искать не хочу. / Ста надежд хоронить не хочу» — это не цинизм. Это отказ от роли вечного причала. Потому что сам человек уже не корабль, метающийся между портами. Он — остров. Доступный, но необязанный принимать каждый прибывающий флаг.

И финал — не отчаяние, а величие:
«…одиночество в сто этажей».
Не подвал одиночества — небоскрёб. Выше горных кряжей. Там, на верхних этажах, — библиотека пережитого, терраса с видом на прожитые годы, комната, где можно просто быть — без роли, без маски, без долга быть «интересным» или «полезным».

С возрастом человек не уходит от людей. Он возвращается к себе — и понимает, что это, возможно, самый важный и самый трудный визит в жизни.

Источник: progorod43.ru

Ранее мы писали:

Как вести себя с теми, кому вы не нравитесь - запомните эту мудрость В старости мы не нужны родным детям - и вот почему: слова Дины Рубиной, пробирающие до слез

Читайте также:

От аэрогриля до массажера: вы не поверите, что я нашла в «Чижике»! Если не сейчас, то никогда: Глоба предсказала неслыханный успех до 1 декабря одному из знаков Суперские макароны с соусом - жаль, что раньше не знала про этот рецепт. Быстро, бюджетно и невероятно вкусно В Европе мандариновые корки стоят дороже самого фрукта, а мы не жалеем и выкидываем: классно помогают в хозяйстве Зашла в Fix Price “на минутку”, а вышла с целым списком находок — смотрите, что привезли