Про Гнойного, Собчак и нечистую силу: интервью с кировским священником

2 декабря 2017Возрастное ограничение16+

Интервью с отцом Андреем Лебедевым, чье имя на слуху не только в церковных кругах

Руководитель миссионерского отдела Вятской епархии известен в городе, да и далеко за его пределами, своей открытостью, прогрессивностью взглядов и активной жизненной позицией. Его имя постоянно на слуху не только в церковных кругах. Я решила встретиться с отцом Андреем, чтобы понять, чем же он так привлекает к себе людей, и задать такие вопросы, о которых не часто задумываешься в повседневной жизни. Молодой, улыбчивый, с веселыми голубыми глазами и доброй улыбкой, он сразу располагает к себе.

Расскажите, где вы выросли? Чем занимались ваши родители?

Сознательное детство я провел в селе Шевнино Уржумского района. Папа был директором школы, учителем математики. У него было много хобби, которые он мне пытался прививать: шахматы, спорт и другие. В память об отце в Уржуме каждый год в марте мы проводим шахматный турнир, который уже стал межрегиональным. Мама воспитывает мою младшую сестру — она учится в 9 классе в полицейском колледже. Несмотря на разницу в возрасте, проблем в общении у нас с ней нет, хотя я замечаю, что она совсем другой человек. Если мы в детстве много времени проводили на улице, занимались спортом, бегали, прыгали, то ей гораздо интереснее виртуальный мир, она много времени проводит в интернете.

Кем вы мечтали стать в детстве?

Я много кем мечтал стать, но интереснее всего было заниматься спортом, участвовать в соревнованиях. А вот родители склоняли меня к тому, чтобы я стал педагогом, поэтому я поступил в наш педуниверситет на технолого-экономический факультет. Брат говорил, что нужно быть предпринимателем, пытался меня этому учить. Приходил в гости, давал мне 500 долларов и говорил: «Вот тебе подарок». Деньги какое-то время лежали, потом брат приходил и говорил, что сейчас выгодный курс и пора их поменять, уносил, приходил с уже большей суммой. Хоть деньги у меня и были, я понимал, что все равно в жизни чего-то не хватает.

В чем и как вы нашли то, чего не хватало тогда?

В вузе у нас была большая группа, человек 50. Когда возникали какие-то разногласия у одногруппников, нужно было договориться, помирить и привлекали к этим делам меня. Рядом с нами учились психологи, смотрел на них, думал, что им очень интересно учиться. Изучил варианты программы по этой специальности и понял, что там все слишком запутанно. В то время в Кирове появился центр, где собирались люди разных духовных практик, традиций, я тоже влился в эту тусовку. Позже возникла отдельная группа людей, которым стало интересно изучать православие. Я параллельно с обучением в институте поступил в духовное училище.

Нам ведь тогда хотелось стать сверхлюдьми, развить в себе сверхспособности, казалось, что изучение православия нам это даст. Я закончил институт и уже окончательно пошел по церковной линии. Мысль стать священников пришла постепенно: мне хотелось помогать людям, но быть, к примеру, врачом я не могу — не люблю все, что связано с кровью.

О каких ошибках молодости вы сожалеете?

В молодости были друзья, знакомые, которым мы мало уделяли времени, думали: «Ну что, какие там у него могут быть сложности?!» Эти люди трагически уходили из жизни... А если бы мы были внимательнее к ним, возможно, они были бы сейчас рядом.

И второй момент, который считаю ошибкой. Я умел договариваться, уговаривать, иногда пользовался этим в своих интересах — мог кого-то подтолкнуть к определенному решению.

По вашим рассказам складывается образ дипломата-миротворца.

Никогда не был пай-мальчиком. На первом курсе с легкостью сдал все экзамены, а на втором все завалил. Мне позвонил папа и спросил: «Мне приехать с тобой разобраться?» Я ответил, что не нужно. Принял тогда принципиальное решение встречать Новый год в одиночестве, без близких. Для меня это было трагедией. Я сам себя так наказал. А на старших курсах и вовсе приходил к преподавателю на экзамен и говорил: «Поставьте мне четыре. Если считаете нужным, ставьте три. Но сдавать экзамен я не хочу». Знания у меня были, а тратить время на экзамен было жалко.

А какой вы в семье? Строгий хозяин или демократ?

Возможно, моим домашним хочется, чтобы я проявлял большую твердость, но мне ближе такая позиция, которая позволяет человеку самому проявить инициативу, развить ее. Именно поэтому порой я могу излишне с чем-то тянуть до последнего, не давить на человека, ведь это крайние меры. Как говорил Владыка Хрисанф: «Лучше сто раз ошибиться в любви, чем один в ненависти». Мне близка такая позиция, стараюсь дать человеку шанс, а не говорить, что он плохой.

Вам удается много времени проводить с семьей?

У меня трое детей: Трифон — 12 лет, Елизавета — 4 года, Лука — 2,5 года. Есть такое мнение, что дети врачей, учителей и священников обделены вниманием, так как людям этих профессий приходится выкладываться на своей службе. Дети взрослеют, поэтому я стараюсь максимально совмещать их дела со своими, выбираю такие мероприятия, где бы мог сам поучаствовать и где бы им было интересно.

Вы очень активный в соцсетях человек. Как к этому относится церковь?

Если поначалу церковь относилась к этому настороженно, то теперь есть мнение патриарха, что мы должны максимально присутствовать в соцсетях. Во-первых, это помогает понять, чем живут люди. На всех собраниях нам говорят, что первыми пабликами, на которые должен подписаться священник, должны быть «Злой кировчанин», «Подслушано» и так далее. Во-вторых, соцсети — это средство связи, многие прихожане пишут мне в соцсетях, задают вопросы. Сами по себе эти новые медиа — не добро и не зло. Они как нож: можно нарезать хлеб и накормить друзей, а можно на Филейке на гоп-стоп ходить.

Вы много общаетесь с представителям разных субкультур, с неформалами. Почему?

Субкультуры — это очень интересно. Самые скучные люди — те, кто ничего в жизни не хочет, у которых нет интересов. 90 процентов всех субкультур — это просто поиск себя. Конечно, есть узкая прослойка, которая изначально замотивирована негативно. Например, зомби. Мы не можем наладить с ними контакт, хоть они и считают себя позитивными чуваками, общий язык мы так и не нашли. Общаемся и с рэперами, есть такая группа «Комба БАКХ», даже как-то обсуждали их приезд в Киров. Один из участников коллектива — сын священника, который жил на Вятке. Ребята выпустили много альбомов и достаточно известны. Сейчас многие музыканты и публичные люди уходят в православие. Тот же Баста считает себя православным, Кинчев — входит в Патриарший совет по культуре, даже Паук (который играл трэш-метал) сейчас заявляет, что ему близки православные ценности.

Как вы относитесь к современной музыке?

Ну я послушал Гнойного. Могу сказать, что человек тоже находится в поисках себя, пусть и выражается это в таком радикальном творчестве. Кстати, некоторые считают его новым явлением в культуре. Если говорить о попсе, там тоже есть достойные представители. Например, певица Зара, которая выступала у нас в День города. В телевизоре она поет одно, а здесь пела совсем другое, люди плакали. Сейчас многие пытаются выразить себя через некий стеб, как Шнур, например, но можно и не доводить да такого хайпа (как модно сейчас говорить) и оставаться человеком.

Что вы думаете о чайлдфри?

Церковь всегда негативно относилась к таким людям. Нужно разбираться — это влияние какой-то пропаганды или убеждения человека. Возможно, человек пока не нашел свою половину, не полюбил так, чтобы отодвинуть свои убеждения на второй план. Любовь не должна быть обращена к самому себе, к зеркалу, она должна быть направлена к кому-то еще. Часто люди заводят кошечек, собачек, но детей не заменит ничего.

Мне кажется, что больший вред наносят паблики типа «ЯЖМАТЬ» и люди, в них сидящие: «Мы, хорошие мамы, постебемся над теми, кто не смог чего-то достичь, не смог чем-то обеспечить ребенка, кто в чем-то ограничен. Мы успешные и яркие, как Ксения Собчак». Вот, кстати, она тоже заявляла, что не хочет детей, а ведь стала мамой. Чаще всего, к счастью, так все и заканчивается.

Как вы считаете, семья — это работа?

Нет. Семья — это готовность чем-то жертвовать ради другого человека, а если ты что-то хочешь получить взамен — это эгоизм, а не любовь. Настоящая семейная жизнь начинается через 10-15 лет брака, до этого есть влюбленность, доверие. Многие семьи не доходят до этого рубежа, распадаются. Но ведь у всех бывают ссоры и кризисы, и это нормально. «Между нами тает лед» начинается с того, что ты первым прилагаешь усилия, делаешь шаги навстречу, вкладываешься в отношения.

Отойдем от темы отношений и людей. Поговорим об отношениях людей и церкви. Часто приходится слушать жалобы прихожан на высокие цены в наших храмах, например, на свечи.

В некоторых храмах Москвы есть такая практика, когда люди, которые постоянно ходят в храм, не платят ни за что абсолютно, но берут на себя определенные обязательства: кто-то моет окна, кто-то покупает свечи и оставляет их для других прихожан, кто-то меняет лампочки, кто-то оплачивает свет и так далее. Нам тоже надо к этому идти. Придя в храм, сам стой как свеча. Если ты приходишь, чтобы поставить самую большую свечку самому большому Богу, ты еще в начале пути к нему. Вера кроется в других вещах: как ты пытаешься стать лучше, чем вчера, как ты пытаешься относиться с любовью к другим людям.

Пару лет назад была очень популярна книга «Несвятые святые». Что вы о ней думаете?

Эта книга представляет относительно новый жанр — православная беллетристика, она позволяет рассказать о серьезных вещах душевно, где-то с юмором. Знаете, какая книга — лучшее переложение Евангелия? Это «Хроники Нарнии». Самым ярким евангельским образом в цикле является лев Аслан — прообраз Иисуса Христа.

В книге «Несвятые святые» описываются проявления нечистой силы. Вы встречались в своей жизни с чем-то мистическим?

Конечно. Священники не просто знают, что есть духовный мир, мы с ним соприкасаемся. В этом все люди неопытны и несовершенны, поэтому входить в этот духовный мир мы пытаемся медленно и осторожно. Почему церковь настороженно относится к разного рода экстрасенсам, колдунам, представителям сект? Потому что такие неподготовленные люди пытаются войти в тонкий духовный мир. Это, как если человека скинуть с вертолета на вершину горы — без подготовки он умрет. Когда мы ездим освящать квартиры, бывает всякое. Если человек впускал в свою жизнь черную магию, во время обряда могут летать свечи, лопаться стекла. Есть документальные фильмы, научные факты, которые подтверждают существование духовного мира. Если побывать на отчитке в Троице-Сергиевой лавре, можно увидеть, как нормальные люди во время обряда начинают вести себя странно, хрюкать, гавкать, визжать и так далее. Есть и художественные фильмы, посвященные этому. Например, церковный хоррор «Константин», который все-таки основан на реальных событиях. Именно поэтому людей важно предостеречь и предупредить, чтобы они не шли такими непроверенными тропами по жизни.