15 лет работаю проводником поезда - молчать больше не могу: вижу это изо дня в день

Она открывает дверь вагона, поправляет форму, улыбается — стандартная приветливость проводника. Но за этой улыбкой — пятнадцать лет работы, тысячи километров, сотни судеб и один невыносимо тяжёлый груз: она видит то, что мы все стараемся не замечать.

Её зовут Нина, но имя не важно. Важно то, что она — глаза поезда. Того самого, что соединяет Москву с Владивостоком, Мурманск с Сочи, богатых с бедными, иллюзии с реальностью. И сегодня она вслух говорит о том, что уже много лет безмолвно катится под колёсами составов.

Купе и плацкарт: два мира, одна страна

В купе — Россия из рекламы. Менеджеры в дорогих очках, айтишники с ноутбуками последней модели, чиновники, которые говорят о «стратегическом развитии». Они заказывают кофе в термосах, обсуждают инвестиции и смотрят в окно, как будто за стеклом — просто пейзаж.

А в плацкартном вагоне — другая страна. Та, где билет стоит дороже полутора минимальных пенсий. Где женщины везут авоськи с копчёной рыбой, чтобы продать её на перроне и купить лекарства. Где мужчина платит за проезд, а потом просит у соседа хлеба, потому что есть нечего.

«Знаете, — говорит Нина, — между этими двумя вагонами нет перехода. Не физического. А смыслового. Люди в купе даже не представляют, что происходит рядом».

Смерть на 234-м километре

Первый рейс. Девушка с розовыми мечтами о романтике дальних странствий. Фильмы, книги, песни — всё это создавало образ приключений. Реальность настигла на третий день.

Мужчина. Пятьдесят лет. Ехал хоронить мать. Не доехал. Инфаркт. Поезд стоит на маленькой станции без названия. Только цифры: «234 км». Скорая — через четыре часа. Ни медиков, ни реанимации. Только проводница и тело.

«Тогда я поняла, — шепчет она, — что поезд — это не путешествие. Это жизнь. Без прикрас. Без цензуры. Здесь люди рождаются, любят, ссорятся… и умирают».

За пятнадцать лет в её вагоне умерло одиннадцать человек. Одиннадцать раз она становилась свидетельницей смерти. Одиннадцать раз она заполняла бумаги, успокаивала пассажиров, сдерживала слёзы. Одиннадцать раз РЖД молча закрывало инцидент, как будто его и не было.

Люди, которые едут умирать

Но самое страшное — это те, кто покупает билет в один конец не для того, чтобы куда-то добраться, а чтобы исчезнуть.

— У нас есть негласная инструкция, — говорит Нина. — Как вести себя, если пассажир ведёт себя странно, не выходит из купе, не ест, часами смотрит в окно. Мы учимся это замечать. И если что — вызываем полицию на следующей станции.

Однажды она нашла записку. «Простите. Я больше не могу. Спасибо за чай». Мужчина прыгнул под колёса ночью, когда поезд замедлил ход. Его семья так и не узнала, где он похоронен.

«РЖД об этом не говорят. Но такие случаи — не единичны. Люди уезжают подальше от дома, чтобы не мешать близким своим горем. Это система. И мы — часть этой системы».

Бабушка с дипломом кандидата наук и 22 тысячами пенсии

Галина Петровна. 72 года. Кандидат физико-математических наук. Вся жизнь — в научно-исследовательском институте. Теперь — в плацкарте, с корзинкой вязаных носков.

— По 100 рублей пара, — улыбается она. — На внуков коплю. На учебу. А пенсия — 22 тысячи. После коммуналки и лекарств — ничего не остается.

Нина сидела с ней всю ночь. Разговаривали. О науке, о потерянных мечтах, о том, как государство забывает тех, кто его строило.

— Государству я уже не нужна, — сказала бабушка. — А жить-то хочется.

Эти слова Нина не может забыть. Они, как эхо, повторяются в каждом рейсе.

Тот самый человек из телевизора

Однажды в плацкарте появился он. Тот, кого показывают по вечерам, с серьезным лицом и миллионными сделками. Занял четыре места, перегородил их простынями. Охрана — в соседнем вагоне.

— Почему не самолет? — спросила Нина.

— Хочу страну увидеть. Настоящую. А то из офиса в самолет, из самолета в офис — и не знаешь, как люди живут.

Он не спал всю ночь. Смотрел в окно. Утром сказал:

— Я теперь понимаю, почему у нас революции случаются.

Дети, которые впервые видят Волгу и думают, что это море

Школьный класс. Из деревни в Забайкалье. Первое путешествие. Первое настоящее море — в Сочи. Когда поезд проезжал мимо Волги, дети повалили к окнам.

— Это море?! — закричали они.

Нина чуть не заплакала. Эти дети — из одной страны с теми, кто каждый год летает на Мальдивы. Но их мир — это лес, школа с протекающей крышей, мама на подработке, папа уехал на заработки и не вернулся.

Один мальчик спросил:
— А правда, что в Москве улицы из золота?

Как работает алкотуризм и кто его финансирует

Нефть, газ, импорт — да. Но есть и другой, скрытый экспорт. Алкоголь. Не за границу. А по России.

Люди едут из Кирова в Пермь, из Брянска в Орёл — за водкой. На 30–50 рублей дешевле. Берут ящиками. Продают по районам. Это бизнес. Выживание.

Один мужчина упал с верхней полки в пьяном виде. Сломал позвоночник. Ждал скорую шесть часов. За это время рассказал свою историю: завода нет, работы нет, охранником не берут — возраст. Возит водку, чтобы прокормить троих детей.

— А что ещё я умею? — спросил он. — У меня есть только руки и отчаяние.

Молодёжь, которая бежит от кредитов, а не к мечтам

Женя. Новосибирск. Программист. Умный, молодой, с перспективами. Но набрал миллион кредитов, чтобы вылечить мать от рака. Не помогло. Теперь банки требуют деньги, коллекторы звонят каждый день, угрожают.

Он бросил квартиру, работу, девушку. Уехал в Москву. Начал с нуля.

— Может, и получится, — говорит он, но руки у него трясутся, а глаза — как у загнанного зверя.

Нина принесла ему чай. Он не заметил. Сидел и смотрел в окно, как будто за ним уже гнались.

Что делает проводник, когда ему приходится выбирать между совестью и выживанием?

Официальная зарплата — 35 тысяч. В Москве этого хватит только на оплату коммунальных услуг. А у Нины двое детей, ипотека и больная мать.

— Приходится брать. За лучшее место. За чистое постельное бельё. За то, чтобы не замечать безбилетников. Не горжусь этим. Но дети должны есть каждый день, а не только после зарплаты.

И да, контрабанда — это не только на границе. Она в каждом поезде. Сигареты из Беларуси, спиртное из Казахстана, китайская одежда мешками. Те самые клетчатые сумки — целые передвижные магазины. Женщины-челночницы. Как в девяностые. Только теперь маршрут не Стамбул, а Иваново — Челябинск — Омск.

Когда весь вагон становится семьей

Но есть и свет. Очень редкий, но настоящий.

Однажды у бабушки случился инфаркт. Лекарств нет. Скорая — через три станции. И тут вагон оживает.

У одного — нитроглицерин. У другого — валидол. Дальнобойщик отдаёт свой тонометр:

— Мне проще купить новый, а бабушка одна.

Они выходили её вместе. Кормили, поили, держали за руку. Это и есть Россия. Не та, что в новостях. А та, что в сердце.

Почему она до сих пор здесь

— Почему я не ушла? — спрашивает Нина. — Из-за денег? Нет. Из-за условий? Они ещё хуже. Из-за пенсии? Она будет копеечной.

А потому что поезд — это единственная связь. Для многих — последняя. Самолёты слишком дорогие. Автобусы не ходят. Если мы уйдём, кто отвезёт старушку к врачу? Кто доставит лекарства? Кто поможет бабушке с авоськой добраться до рынка?

И ещё — потому что она верит. Да, надежда почти угасла. Люди едут как на каторгу. В глазах — пустота. Особенно у молодых. Они не верят, что завтра будет лучше.

Но она верит, что та девочка из Забайкалья станет врачом и вернётся домой. Что Женя найдёт работу и расскажет миру, как победить отчаяние. Что Галина Петровна доживёт до правнуков и увидит, как они носят её вязаные носки.

Страна за окном

Когда в следующий раз сядете в поезд, оглянитесь. Люди вокруг — не просто попутчики. Это живые истории. Боль, достоинство, борьба за выживание, редкие проблески доброты.

Это и есть настоящая Россия. Та, что не в телевизоре. Та, что проносится за окном, мимо лесов, рек, заброшенных станций и маленьких городов, где каждый день — борьба.

Нина продолжает работать. Открывает двери, проверяет билеты, разносит чай. И смотрит в окно. На страну, в которой столько боли — и столько силы.

Она любит её. Несмотря ни на что.
Потому что другой у нас нет.

Источник: Дзен

Читайте также:

• Нужно ли мыть курицу перед приготовлением - Роспотребнадзор поставил жирную точку в споре
• 3 ст. л. в фарш - и котлетки получаются пышными и воздушными, как облачко: секретный ингредиент всех ушлый хозяек
• Почему нельзя убирать горячую кастрюлю в холодильник: технологи поставили жирную точку в вечном споре - запомните на всю жизнь
• Почему нельзя разбавлять чай холодной водой - запомните на всю жизнь
• Теперь жарю только идеальную картошку: не разваливается, а покрывается вкусной корочкой - шеф-повар дал совет