Вятичу – 120! Песнь Вторая: СССР

Размышления о социальном эксперименте по выведению "советского человека" оставим высоким умам, нас интересует копеечный вопрос: судьба "Вятского государственного дрожжево-пивоваренного завода губернского народного хозяйства". Года с 1922, когда был официально отменен один "сухой закон", —  до 1985 года, когда был введен новый. Каким шагом, с какой песней веселой прошли под красным знаменем три поколения пивоваров завода "Вятич"?

Надо отметить сразу: сумбур и поножовщина, которые всегда характеризуют "смутные времена", обошли "Вятич" стороной – да, были эксцессы, но достаточно травоядного толка. 

Управляющего завода Дмитрия Кривошеина посадили на Мопра, 1 (эта точка в судьбах кировчан осталась неизменной).  "За пособничество Шмелевой": якобы помогал бывшей владелице тырить имущество народного, панимаешь, предприятия. Но потом выпустили и даже жалование выплатили, и оставили управляющим до 1929 года. 

Еще один анекдот будней классовой борьбы – письмо в Уральское ЧК (ему подчинялась Вятка).

В нем кассира национализированного завода Арсения Хургина просят допустить в камеру к арестованному сыну Шмелева, компаньона Карла Шнейдера, для подписания финансовых документов (иначе банки не платили).

Сцена, достойная кино: камера, кассир с портфелем, пара чекистов, бланки на столе рядом с баландой, Сергей Шмелев подписывает, кассир дует на печать, штампует, — и камера затворяется. 

Но вся эта революционная суета продлилась недолго: потому что экономика не бывает ни социалистической, ни коммунистической, ни капиталистической. Она просто есть. И в 1921 году Х съезд РКП(б) – кто-нибудь помнит, интересно, как эта аббревиатура расшифровывается? – провозгласил НЭП.

Она разрешила частное производство (рубль стал конвертируем, вернулся "золотой червонец"), "Вятич", получив отличную прибыль в 1921-22 гг. – но не от продажи напитков, а от продажи дрожжей, — стал учредителем Вятской товарной биржи.

Хотя... зарплаты на заводе невелики, а пиво распространяется только в пределах Вятской губернии, и оно дороже довоенного, "шнейдеровского".

Самая интересная фигура 1920-1940 годов на заводе "Вятич", вне всяких сомнений, - Эмиль Иосифович Викенгейзер. 

Тоже немец, работавший в России с 1899 года (в Арзамасе он был ответственным пивоваром), тоже, как Шнейдер, попавший под каток "поиска немецких шпионов" в 1914 году.

Переживший ссылку до 1918 года в Вологодской и Томской губерниях (довольно далековато от Арзамаса, однако), затем трудившийся в Челябинске солодовенным мастером.

Оттуда, побыв безработным, он вдруг призывается новой властью для того, чтобы возглавить Вятский завод.

Викенгейзер подхватил знамя пивоваренных традиций, выпавшее по воле рока из руки товарища Шнейдера, и начал с немецкой дотошностью и рачительностью рулить предприятием, как Главный Пивовар.

Огромная ему благодарность от "Вятича"!

Вообще же, не лишне вспомнить, какой была Вятка (еще не Киров) в 20-е годы.

Освещается город, скажем мягко, скупо: в 1923 г. по углам улиц Вятки в шахматном порядке установлено 131 лампочка, они горят только до 12 часов ночи. Немного скрашивают картину только оставшиеся после царского режима керосиновые фонари.

Канализации, как таковой, нет - нечистоты из города вывозит ассенизационный обоз, в 1925 г. он имел 23 лошади.

Телефонная станция на 1500 номеров (мощная! – по выражению историков) была поставлена на Вятке только в 1931 году.

Асфальт есть только на тротуарах в центре города, в лучшем случае дороги вымощены.

В 1926 г. из 2884 домовладений к водопроводу было присоединено 676: более половины населения города удовлетворяет потребность в воде другим путем — из реки, ключей, колодцев и из водоразборной будки, которой пользовались 33, 6% населения. 

Если взять ГОСТ 1927 года на продукты пивоварения, то несколько изумленно видишь там четыре сорта: "Светлое №1", "Светлое №2", "Темное" и "Черное".

В связи с этим вспоминается старая шутка о том, что в СССР пиво было двух сортов: "пиво есть" и "пива нет".

Глядя же на экономические показатели России времен НЭПа, понимаешь: в лучшем случае, Советская власть вернула часть (не всю) экономических показателей царской России, потеряв примерно лет десять.

НЭП, мера половинчатая, хотя и вытащила экономику России из того места, куда его загнало мудрое марксистское учение (за период 1921—1928 годов среднегодовой темп прироста национального дохода составил 18 %), противостоять товарищу Сталину, который прибирал к рукам механизм управления страной, не могла.

Начались 30-е годы, но о них, по совету Салтыкова-Щедрина, "мы умолчим".

Вспомним о другой скорбной дате.

Кроме добровольцев, ушедших на фронт (есть фото, где работники "Вятича" играют в шахматы, уже одев военную форму), завод пережил еще два события.

"Вятский квас" оказался включен в рацион Красной Армии, - производство его обосновалось в Приказной Избе до 1970 года.

И производство дрожжей внезапно оказалось крайне востребованным.

Они оказались нужны в 1944 году для жителей Ленинграда: когда сняли блокаду и истощенным людям срочно нужны были витаминные добавки к обычному рациону.

Пивные дрожжи, как подтвердит вам любой гастроэнтеролог, показаны при анемии.

С Петербургом Вятка (точнее, уже Киров) оказалась связана гораздо теснее, чем можно предположить: за счет эвакуированных из Ленинграда, к примеру, население Зуевки увеличилось на 10 000 человек, а множество заводов, перевезенных оттуда же, стали "ядром" оборонной промышленности Кирова.

На фоне войны было не совсем до пива: зато Киров наконец-то обрел (опять благодаря Ленинграду) троллейбусы.

Они прибыли в 1943 г. из города на Неве: марки ЯТБ-1, часть из них пострадала от бомбардировок, которых не избежал перевозивший их эшелон. 

7 ноября 1943 г. на улицы Кирова вышла первая машина.

Два слова: вся легкая и пищевая промышленность СССР финансировалась "по остаточному принципу". Зная это, понимаешь, в каких условиях работал коллектив "Вятича".

Например, до 1951 года охлаждение пивных подвалов (они сохранились) осуществлялось как в 1920 году: льдом с реки Вятки.

Только через 38 лет после основания завода вместо охлаждения льдом поставили аммиачные компрессоры. А Слободской стекольный завод, основанный компаньоном Шнейдера Шмелевым в 1907 году, проработал без существенных изменений до 1987 года, когда был уничтожен в связи с новым, уже "горбачёвским", сухим законом.  

Несмотря на черепашью модернизацию, "Жигулевское" пиво (безалкогольное, конечно!) от "Вятича" получило в 1953  на выставке в Москве 95 баллов из 100 возможных.

Потом, в 1985 году научный сотрудник НИИ пивобезалкогольных продуктов Юрий Ладнев отметил в докладе, что "лучшим образцом «Жигулёвского» (безалкогольного, конечно!) в СССР является то, которое варят в Кирове…".

Особенно надо отметить (безалкогольное, конечно!) "Рижское" - его "Вятич" начал делать в 1946 году, в основном, как экспортный товар – это был напиток советской элиты, и ГОСТ его, утвержденный в 1946 году, не менялся.

По мнению современного пивного блогера Александра Иджона, "Рижское" (безалкогольное, конечно!) от "Вятича" - сейчас является единственным, эталонным продуктом в России.

После войны, а особенно с началом "оттепели", блага цивилизации начинают проникать в Киров: к 1957 году количество электрических ламп, освещающих город, возросло по сравнению с дореволюционным периодом почти в 20 раз, а появившийся до войны водопровод увеличил свою протяженность в 3 раза.

В 1959 году, по предложению ГАИ, строятся первые 5 бензоколонок и бензозаправочная станция на ул. Северное Кольцо.

Первый газифицированный дом, где были смонтированы газобаллонные установки в октябре 1960 г., находился на ул. Герцена (д. №78).

Увы! – продукты индивидуального пользования, в частности, производимые "Вятичем", явно не поспевали за космическими успехами СССР: качество давали, но ассортимент был определен раз и навсегда. В ГОСТЕ 1946 года было ясно прописано восемь (восемь, Карл!) сортов напитка, и сотни заводов по всей стране послушно выполняли решение экономического центра.

В 1972 году выходит Постановление Совмина, подписанное Брежневым: о мерах по поддержке производства слабоалкогольных напитков. Совершенно неизвестно, был ли просто учтен опыт Скандинавии в борьбе с алкоголизмом (по статистике, в Норвегии пили алкоголя в 1921 года в два раз больше, чем в России). Северные народы применили следующий алгоритм – во-первых, стоимость слабоалкогольного напитка и крепкого алкоголя была разнесена примерно в 10 раз, во-вторых, было ограничено количество точек, где крепкие напитки можно купить, и время их работы.

Как это очень часто бывает в России, был взят только один кусок технологической цепочки (спасибо Леониду Ильичу и за это!) – строительство новых заводов и модернизация существующих.

Пятнадцать лет "Вятич" начинает медленно, со скрипом (сейчас уже надо объяснять, что такое "выбивать фонды в Москве") пристраивать склады, ставить сначала полуавтоматические, а затем и автоматические линии розлива.

"Ядро" производства остаётся тем же – подвалы Шнейдера, — но "Вятич" начинает разливать целую палитру безалкогольных напитков, завод делает горчицу, уксус, сиропы;  да, это советская история, с вечным дефицитом и зацементированным Совмином рынком, — но это все равно движение!

Все накрывается медным тазом 7 мая 1985 года: молодой Генсек со знаменитым пигментным пятном на лысине объяснил советскому народу, что он нашел старые грабли в виде "сухого закона", и полностью готов на них наступить.

Завод начал катиться под откос – и катился до 1996 года, когда там впервые появился Николай Курагин.

Реклама. АО Вятич